январь-апрель 1953 г.
Леонид Смиловицкий
... Послевоенные годы стали временем напряженного противостояния Советского Союза со странами Запада, в котором антиеврейская политика Москвы оказалась орудием первостепенной важности. Отношение властей к евреям отличалось от их отношения к другим народам. После идеологических кампаний второй половины 1940-х гг. еврейская тема не проявлялась иначе, как борьба с национализмом, космополитизмом и сионизмом. Не одобряли власти и проявления интереса к судьбе евреев в годы войны. В связи со смертью Сталина дело о "врачах-отравителях" просуществовало недолго, но его резонанс ощущался ещё многие годы.
...
Подготовка кампании
...
Начало кампании и социальный состав выступавших
...
Проявление массового психоза, антисемитизм
Кампания 1953 г. имела целью не только осудить конкретных членов "банды отравителей", но и выяснить отношение населения к евреям вообще, оценить насколько подготовлена общественность к радикальным мерам - депортации, высылке, созданию замкнутого еврейского псевдо государственного образования в отдаленном географическом районе СССР и пр. Главным лейтмотивом выступлений на митингах, собраниях, лекциях и политических информациях стало утверждение, что евреи - это нация, которая не заслуживает никакого доверия и требует к себе соответствующего отношения. В Минске говорили, что "еврейская нация" непрерывно предает родину, начиная с 1918 г.[29] Витебской области - что большинство ран стране было нанесено при участии евреев или под их руководством - покушение на жизнь Ленина, и убийства Горького, Куйбышева, участие в троцкистской оппозиции и шпионаж.[30] В Гродно работники предприятия пищевой промышленности доказывали, что евреи во всех отраслях советского государства только "мешают, вредят, обворовывают и пользы никакой не приносят", а в педагогическом институте - что евреи от других народов СССР отличаются семейственностью, продажностью и космополитизмом.[31] В Витебске призывали не допускать евреев на работы, связанные с материальными ценностями.[32] В Бресте дружинники городской пожарной охраны заявляли, что все евреи одни и те же, и надеяться на них не следует[33], а в Минске предсказывали, что разоблачение врачей-евреев это только начало и, что вскоре будут вскрыты другие диверсии. Своего апогея огульные обвинения достигли на заводе металлоконструкций, где призвали "мстить всем жидам за их преступления", что могло быть расценено, как подстрекательство к погромам.[34]
Выделялось обстоятельство, что евреи, якобы, не работали физически и вели «паразитический» образ жизни. При этом высказывались предложения о необходимости удалить евреев из всех медицинских учреждений, заведений торговли и пищевой промышленности, как неспособных работников и подвергнуть трудовому перевоспитанию. Отказать евреям в доверии предлагали в Гродненском педагогическом институте: "удалить из больниц, аптек, продуктовых магазинов и складов", "ограничить прием в партию и в десять раз усилить бдительность в отношении тех евреев, которые занимают ответственные посты".[35] Ещё более определенно высказывались на Гомельском хлебном комбинате, где задавались вопросом: "неужели не хватает белорусов и русских, чтобы всю торговую сеть не отдавать в руки евреев?"[36]
В городском поселке Корма Гомельской области колхозники рассказывали, что они воевали на фронтах гражданской и второй мировой войны, многое видели и "всегда замечали за этой нацией (евреями- Л.С.) желание увильнуть от трудностей и устроиться получше". В Бобруйске на лесокомбинате и судоремонтном заводе подчеркивали, что "большинство евреев привыкли жить чужим трудом"[37] В паровозном депо станции "Минск-пассажирский" и Минском телефонном заводе требовали поставить к станку "всю эту нацию и пусть они работают, как мы". Это предложение поддержали рабочие фабрики им. Кагановича (Минск): активнее провести чистку советского аппарата от еврейских националистов и заставить их оправдывать свою честь физическим трудом - мазолем. Педагоги из Витебска старались теоретически обосновать необходимость перехода евреев к физическому труду: "только физический труд позволил бы евреям избавиться от мелкобуржуазных предрассудков и перевоспитаться в духе дела Ленина-Сталина".[38]
Обсуждение Сообщения ТАСС приводило многих к выводу о том, что если вредительство возможно в Москве против руководителей партии и государства, то почему его не должно быть на местном уровне? Люди строили предположения о просчетах местных врачей, среди которых было много евреев, их халатности, непрофессионализме и стяжательстве. От врачей был сделан переход к работникам торговли, общественного питания и финансов, а от них ко всем евреям вообще. В Витебске на домостроительном комбинате заявляли, что нет никакой уверенности в том, что таких же подлых убийц нет в "нашей" среде. В Бобруйске на судоремонтном заводе высказывали озабоченность, что если еврейская банда была раскрыта в Москве, то нет гарантии, что они не орудуют в Бобруйске, "где евреев больше, чем в другом советском городе".[39] В Минске на галантерейном комбинате им. Фрунзе заявляли об отравлениях мяса, колбасы и других продуктов "жидами города" - заведующими рынками, директорами магазинов и работниками торговых организаций.[40] В Бресте некоторые юристы не исключали возможность, что враг попытается проникнуть и в адвокатуру города. В тресте зеленого строительства работники-евреи опасались репрессий со стороны властей, а некоторые русские, "которые и прежде недолюбливали евреев", осмелели и нападают на них - в гостинице, парикмахерской, магазинах, транспорте и других общественных местах.[41]
Жертвами массового психоза чуть не стали сами белорусы, которых население принимало за евреев. На станции Мотыкалы в Брестской области рабочие приняли за еврея начальника снабжения в строительном поезде № 825 белоруса Н. Быковского, который в результате дефекта речи не выговаривал букву "Р" и, со словами "вы хотели убить наших руководителей", пытались избить.[42] В третьей клинической больнице Минска нападению подвергся белорус врач-хирург, доцент А.Я. Барель, человек слабого телосложения, низкого роста и с большим носом. Один из больных прижал его к стене и избивал со словами: "Жидовская морда, ты будешь меня оперировать как следует или зарежешь?"[43]
Характерной особенностью большинства публичных выступлений была их выраженная эмоциональная окраска. Эпитеты, которые использовались выступавшие, носили оскорбительный характер. Многие из них были заимствованы из арсенала периодической печати, радиопередач, лекций и докладов, которые делали пропагандисты партийных комитетов и лектора Общества по распространению политических и научных знаний и лекционных бюро при исполкомах местных Советов.[44] Можно выделить следующие группы эпитетов:
Международные: "наймиты империализма, которые стали хуже фашистских зверей"; «агенты иностранных разведок, осквернившие честь деятелей науки»; "продажная банда шпионов и диверсантов"; "орудие американских разбойников" и др.
Общечеловеческие: "злейшие враги человеческого рода"; "подонки человеческого общества"; "рабовладельцы-людоеды"; "убийцы-злодеи", "потерявшие человеческий облик"; "хищные человекообразные звери" и др.
Профессиональные: "врачи-отравители"; "палачи в белых халатах"; "ученые-убийцы"; "наглые вредители"; "врачи-прохвосты"; "присмыкатели перед буржуазной наукой и образом жизни"; "врачи-бандиты", "врачи-душители", "врачи-изверги", "врачи-террористы" и др.
Личные: "омерзительные бандиты"; "гнусные сволочи"; "подколодные гады"; "поганая сволочь"; "бандиты-нелюди"; "национальные предатели"; "жиды-пройдохи", "банда уродов" и др.
Иллюстрацией могут служить примеры, заимствованные из Информации в ЦК КПСС, подготовленной секретарями ЦК Компартии Белоруссии Николаем Патоличевым и Михаилом Зимяниным. Подсобная рабочая на строительстве общежития Минского медицинского института Алевтина М. говорила: "Я просто не знаю, что и сказать от гнева. У меня на глазах слезы. Я чувствую, что подобные выродки есть в Минске и, особенно, среди евреев. Надо казнить этих предателей рода человеческого!" Варвара А. из колхоза ХI съезд ВЛКСМ Вилейского района Молодеченской области в своем выступлении сказала, что у неё сердце обливается кровью и нет слов, чтобы выразить негодование. Она потребовала самого сурового наказания "убийцам и их хозяевам!"[45]
Большинство терминов, использованных в кампании зимы и весны 1953 г., оказались опробованными во время чисток 1930-х гг. Они отложились в обыденном сознании, были привычны, удобны, как штампы. Известное разнообразие вносилось в связи с ролью новых действующих лиц - империализма Соединенных Штатов Америки, государства Израиль и организации "Джойнт". В отличии от кампании 1948-1949 гг., когда слова "еврей" и "еврейский" подменялись замысловатым и не вполне понятным широким слоям обывателей словами "космополит" и "космополитизм", в 1953 г. вещи называли своими именами в открытую. Еврей стал синонимом сиониста и националиста, которые режим открыто называл своими непримиримыми врагами. Евреям предъявлялись обвинения в недостаточной преданности родине и групповщине, отсутствии понимания русской души и русского характера.
...
Сообщение ТАСС о врачах-вредителях оказало сильное воздействие на обыденное сознание. Люди опасались вредительства в медицинских учреждениях, а недоверие и страх стали обычными. Врачи и администрация туберкулезного диспансера Полесской области протестовали против "выродков", которых нельзя было назвать врачами. В Витебске на фабрике "Знамя индустриализации" высказывали предположение о том, что если профессора позволяют себе так подло поступать в Москве с руководителям партии и правительства, то как они поступят с рядовыми гражданами? В Орше работницы артели "Красный Октябрь" заявляли, что после раскрытия предательской банды, к врачам страшно вообще обращаться. Диспетчеры железнодорожной станции Витебск предлагали, чтобы органы государственной безопасности проверили работу детских учреждений, где слишком часто делают какие-то уколы (прививки - Л.С.), из-за которых дети болеют и заменить воспитательниц-евреек на русских и белорусок.[47]
Вскоре появились "свидетели", которые рассказывали о просчетах евреев-медиков, их недобросовестном отношении к исполнению своего профессионального долга и тяжелых последствиях неправильного лечения. Такая деликатная тема, как здоровье человека, во внимание не принималась. В Мозыре, главный врач городской поликлиники Додельзон, якобы, выписал больному мышьяк с неизвестной целью. В родильном доме Бреста отсутствовали многие медикаменты, которые можно купить за деньги из-под полы. Из этого делали вывод, что "без евреев там не обошлось". В железнодорожной поликлинике Бреста больному С.М. поставили неправильный диагноз, когда же тот повторил рентген в другом месте, то выяснилось, что здоров. Работница из Минска Раиса О. заявляла, что несмотря на свою крайнюю нужду в медицинской помощи, она никогда не обратиться к "врачам-жидам". О своем горе рассказал машинист Минского паровозного депо Виктор М. Когда у него заболела трехлетняя дочь, он обращался ко многим и дошел до Министерства здравоохранения БССР, где, по его словам, засели одни евреи. Никто оказался не в силах оказать ей квалифицированную помощь и девочка умерла.[48] Служащие из Калинковичей рассказали, что больных госпитализировали в клинике Министерства путей сообщения, где их губил профессор-вредитель Александр Г.[49] В Гродно в женской консультации посетительницы отказывались идти на приём к гинекологам-евреям под тем предлогом, что они "паразиты" и не заслуживают доверия; областной отдел здравоохранения посещали жители, которые просили очистить инфекционную больницу от врачей евреев и заменить их русскими.[50] С требованиями проверить работу евреев-медиков выступили рабочие, колхозники и служащие Минской, Могилевской, Витебской, Брестской, Барановичской и Гомельской областей республики.
В областной больнице Бреста на собрании коллектива работников приводились примеры халатного отношения евреев к своим обязанностям. В частности, говорилось о больших недостатках в работе терапевтического и центрального поликлинического отделений, которыми заведовали врачи Герценштейн и Кру, о том, что больным приходилось подолгу дожидаться приема. Назывались фамилии Горфункель и Каплан, которые "возомнили" себя незаменимыми специалистами. Из Гродно сообщали, что к хирургу областной больницы Марголину больные боялись ложиться на операцию.[51] В Минске недоверие выражали директору НИИ ортопедии и травматологии Министерства здравоохранения БССР профессору Моисею Наумовичу Шапиро и его заместителю по научной части профессору Борису Яковлевичу Ципкину; заведующему хирургическим отделением 3-й клинической больницы Минска Юрию Ильичу Тайцу перед операцией некоторые больные просили посмотреть им в глаза.[52]
Резонанс, вызванный Сообщением ТАСС, оказался настолько велик, что привел к заметному росту антисемитизма. Министр МГБ БССР Баскаков сообщал в Центральный Комитет Компартии республики, что 13 января 1953 г. в 12 часов дня на площади им. Ленина в Пинске во время передачи из Москвы у репродукторов собралось до двухсот человек, среди которых раздавались возгласы о том, что если бы евреев расстреливали, то они бы этого не делали.[53] На автомобильном заводе в Минске рабочие говорили о том, что евреи-врачи, выполняя "указку" американо-английских фашистов, сознательно уничтожали людей, которые обращались к ним за исцелением и, что история не знает таких вероломных методов убийства, которые применяли "человекообразные звери" к своим пациентам. На станкостроительном заводе им. Кирова (Минск) заявляли, что вся еврейская нация не стоит одной светлой жизни Жданова и Щербакова, а в Бобруйске в механическом цехе завода им. Сталина призывали организовать открытый процесс над врачами-евреями.[54]
...
Обвинения в шпионаже и призыв к бдительности
...
Неблагодарность за спасение в годы войны
Одним из главных обвинений евреев в нелояльности режиму стали последствия Катастрофы. Евреев винили, что в годы войны они были пассивны и не принимали участия в сопротивлении врагу, а после победы забыли о роли советского государства, спасшего их от полного уничтожения. Евреев упрекали, что они не ценили доброго отношения советской власти, забывали о бедственном положении евреев в капиталистических странах и т. д. На обойной фабрике в Минске говорили, что героический русский народ вынес на своих плечах тяготы и невзгоды Великой Отечественной войны, а евреи в это время были в тылу и наживали капитал, обманывали, обмеривали, обвешивали рабочих и пытались губить советских руководителей. В пример приводился А. Лапидус, который "отсиживался в кустах", а потом стал заведующим финансово-хозяйственным сектором Минского ОК КПБ. Помощник мастера обойной фабрики Устин Х. добавлял, что "евреи воевали в Ташкенте".[82]
...
Предложения о наказании виновных
Неотъемлемой частью большинства выступлений были требования наказать виновных. Они не отличались разнообразием и подавались в форме просьб, обращений и требований «трудящихся» к властям воздать виновным по заслугам. Значительная часть выступавших видела выход в изоляции евреев и депортации в отдаленные районы страны или за её пределы. По этому поводу высказывались самые разные предложения. Одни говорили, что евреи следует направить в Биробиджан, где необходимо образовать закрытую (курсив наш - Л.С.) еврейскую республику. Другие считали, что евреев нужно поселить на отдельном острове и заставить там трудиться. Третьи - что евреи неисправимы и лучшим решением проблемы будет депортация на Ближний Восток. Подобные заявления оглашались публично в самых широких аудиториях - колхозах, промышленных предприятиях, государственных учреждениях, учебных заведениях БССР. На Бобруйском лесокомбинате отмечали, что правительство предложило евреям Биробиджан, но не приняло мер, чтобы они там жили. Евреи отказались и поселились в Москве, Ленинграде, Минске, Бобруйске и других промышленных и культурных центрах, что стало нетерпимым.[92] В колхозе им. Кирова Витебской области говорили, что всех евреев нужно собрать на определенной территории, где бы они жили и обманывали друг друга.[93] С ними соглашались сборщики Минского завода металлических конструкций: "согнать" в одно место и образовать запретную зону под названием "еврейской республики". Директор СШ № 2 Гродно А. Акулич уточнял, что евреи заслуживают высылки в отдаленные районы СССР подобно крымским татарам и поволжским немцам, которые были изменниками в годы войны, а в Доме народного творчества Гродно говорили, что поскольку евреи хотели отторгнуть от Советского Союза Крым, то все они заслуживают выселения в Нарымский край.[94] Рабочая Минской обойной фабрики В. Янковская предлагала всех оставшихся в СССР евреев изолировать на отдельном острове, а секретарь парторганизации завода "Двигатель революции" в Гомеле Е. Назаренко уточнял, что таким местом для "пройдох-евреев" должна стать Земля Франца-Иосифа в Северном Ледовитом океане.[95]
...
Другая, меньшая по своему числу группа выступавших, доказывала, что евреев необходимо выдворить за пределы Советского Союза. Домохозяйка Елена Б. из Гродно говорила, что евреи мешают развитию советского общества и от них необходимо избавиться путем депортации.[96] В Бресте работники железной дороги считали, что евреям место только в Палестине[97], а на галантерейном комбинате им. Фрунзе в Минске, что "если бы руководители коммунистической партии и правительства знали настроение рабочего класса, то они давно бы изгнали всех евреев в Палестину".[98]
Многие из выступавших требовали смертной казни и даже уточняли форму исполнения приговора - расстрел или повешение. На Бобруйском лесокомбинате говорили, что суд должен со всей строгостью закона наказать врачей-вредителей, ни одного из них не оставив в живых. Мария Т., старшая прачка жилищно-коммунальной конторы Минска, требовала "от имени матерей, потерявших в годы войны своих мужей и детей" казнить врачей-предателей через повешение и выражала надежду, что Правительство СССР в этом не откажет. Шофер из Минска Леонид Ш. говорил, что русский медведь все терпит, но придет время, когда он поднимет свою могучую лапу и уничтожит всех врагов народа; лекальщик тонкосуконного комбината Алексей М. требовал предать врачей-отравителей "самой позорной и мучительной смерти".[99]
Ряд выступлений отличался кровожадностью и садизмом. Заведующий базой отдела рабочего снабжения Белорусской железной дороги Емельян Г. считал, что расстрелять "гадов" мало, им нужно избрать самую жестокую кару.[100] В Гродно учащийся заочной средней школы Петр И. предлагал линчевать евреев, а врач Серафима С. и пенсионерка Мария К. - что если бы им разрешили, то они задушили бы «этих жидов» собственными руками.101 В Минске мастер-контролер мотовелозавода Гавриил О. требовал "резать их на куски" евреев. На заводе металлоконструкций электросварщик Петр З. предлагал запереть железную клетку, «как обезьян», морить голодом и издеваться до тех пор, пока они будут живы. Бухгалтер Поликарп М. считал, что с "отравителями" поступать нужно так, как излечивались в старину от фурункулов - выжигать каленым железом. Экскаваторщик Алексей Ф. предлагал поломать врагам руки и ноги, а только потом казнить. С ним не соглашался рабочий-сборщик Николай С., который говорил, что советские люди не мучители и предлагал просто сделать в головах «маленькие дырочки». Другие рабочие этого предприятия считали, что следует не ограничиваться казнью врачей, а подвергнуть репрессиям их родственников. Слесарь Тихон М. был еще более категоричен – «стереть с лица земли семьи предателей родины».102
Несогласие евреев с выдвинутыми обвинениями
Основная масса еврейского населения Белоруссии отнеслась к Сообщению ТАСС от 13 января 1953 г. с большим недоверием. Областные, городские и районные комитеты партии информировали, что евреи, в своем большинстве, молчали и не участвовали в обсуждении событий, отказывались вступать в прения и игнорировали митинги и собрания. Заведующий отделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов Витебского обкома КПБ Тузов писал в Центральный Комитет Компартии республики о том, что целые группы евреев отказывались знакомиться с хроникой ТАСС.103 Из Минска поступило сообщение, что в Министерстве финансов БССР работники-евреи не выразили своего негодования действиями "врачей-отравителей", а в артели "Красный обувщик" Фрунзенского района, 90% рабочих которого были евреями, внешне сохранялось полное безразличие. На швейной фабрике им. Крупской начальник цеха Мительман ушла во время публичного чтения статьи "Подлые шпионы и убийцы под маской профессоров-врачей" из газеты Правда. По её адресу работницы заявляли, что Мительман боится народа и скрылась, когда стали читать про "жидов-отравителей".104 Из Гомеля докладывали, что евреи области и города не разделяли всеобщее возмущение "подлыми действиями врагов" из группы врачей-профессоров, старались не вступать в разговоры с посторонними. В Пинске на втором курсе вечернего университета марксизма-ленинизма при горкоме партии 13 января 1953 г. евреи не явились на занятия 105 В коммунальном банке Витебска служащие-евреи на вопрос о том, кто слышал Сообщение ТАСС по радио отвечали, что радио они не включали, а один служащий добавил, что кроме хорошего концерта ничего не транслировали. На фабрике "Знамя индустриализации" рабочие-евреи цеха индивидуального пошива, наоборот, заявили присланному агитатору, что они уже сами познакомились с материалами Правды и зачитывать их снова нет необходимости. Когда же несмотря на это, Сообщение ТАСС было зачитано, никто из них не выступил и не внес никаких предложений.106
Осведомители МГБ БССР докладывали об убеждении части евреев в том, что арестованные врачи были вынуждены дать свои показания под давлением.
...
Организационные меры властей
После Сообщения ТАСС ЦК Компартии Белоруссии начал проверку работы всей системы Министерства здравоохранения республики. Были проведены совещания заведующих областными отделами здравоохранения, проверялся состав работников научно-исследовательских институтов Министерства и его кадровая политика в целом, работа по откликам на "сигналы" и жалобы населения о неправильных методах лечения. В результате, три чиновника министерства были освобождены от работы, как люди, непригодные по политическим и деловым качествам. Совещания с руководящими партийными работниками городов и районов и руководителями медицинских учреждений состоялись в областных комитетах партии. Гродненский и Могилевский ОК КПБ провели совещания с заведующими отделами здравоохранения и главными врачами городских и районных больниц. Полоцкий ОК КПБ - совещание секретарей первичных парторганизаций, а Молодеченский обком принял постановление об улучшении подбора, расстановки и воспитания медицинских кадров области.
Вслед за этим начались проверки самих медицинских учреждений. Первыми стали лечебные заведения Минска, а также 1-я и 2-я областные и детская больница Гомеля, лечебные учреждения Речицкого района. Особое внимание уделялось повышению политической бдительности медицинского персонала. В январе 1953г. третий пленум ЦК Компартии Белоруссии подверг резкой критике Витебский и Минский ОК КПБ за большие ошибки в подборе кадров, проявлении беспечности и ротозейства, которые привели к случаям проникновения в медицину "сомнительных людей". О том, что именно стояло за обтекаемыми формулировками можно понять, если обратить внимание на состав местных медицинских кадров по национальному происхождению. В 1953 г. из 271 врача Витебска евреями были 142 чел., в Витебском медицинском институте из 30 заведующих кафедрами насчитывалось 11 евреев, из 10 доцентов - 7 евреев, из 733 студентов евреями оказались свыше 15%.126 В Минской области в это же время работало 457 врачей, из которых белорусами были 263 чел., русскими - 78, евреями - 99 чел. и 17 чел. других национальностей. Кроме них, 111 евреев занимали должности среднего медицинского персонала.127 В целом, состояние кадров Министерства здравоохранения БССР по национальной принадлежности и их динамика в 1944-1953 гг. хорошо видны на примере ее районного звена:128
Приведенные данные подтверждают тенденцию постепенной замены евреев на специалистов неевреев даже в наиболее трудоемком среднем звене управленцев-медиков. К 1953 г. среди 12 заведующих областными отделами здравоохранения не осталось ни одного еврея, а в самом Министерстве здравоохранения Белоруссии из 28 работников продолжали работать только два еврея.129 В начале февраля 1953г. в Минске состоялось республиканское совещание работников здравоохранения, в котором приняли участие около 600 чел. С докладами об опыте работы выступили заместитель министра здравоохранения БССР Сержанин, а также заведующая районным отделом здравоохранения из г. Добруш Гомельской области Криводубская, главный врач сельской больницы Сенненского района Витебской области Боборенко, главный врач районной больницы г. Дисна Полоцкой области Гурленя и др. На совещании, наряду с помпезными сообщениями об увеличении к концу пятилетки (1955 г.) количества больничных коек в республике на 25%, отмечалось, что еще не было обеспечено должное руководство медицинскими учреждениями, не изжиты грубость, невнимательность к больным. Подчеркивалось, что важную роль в борьбе с беспечностью и благодушием призвано играть широкое развертывание критики и самокритики.130
После медицинских учреждений было решено проверить состояние идеологических кадров. Местные партийные комитеты, которым поручили организовать необходимые инспекции, выявили, что главными носителями недостатков оказались в своем большинстве работники с еврейскими фамилиями. В отчете о работе лекторской группы ЦК КПБ за 1952/1953 г. говорилось о большом количестве лекций, прочитанных на низком теоретическом уровне. В числе худших назвались имена кандидат исторических наук, преподавателя Гомельского педагогического института Е.Лермана (не указывал, что СССР вступил в полосу постепенного строительства коммунизма), лектора Брестского ОК КПБ А. Мамро и внештатных лекторов Гомельского ОК КПБ Б. Лифшица, Р.Беляева, Г. Рахлина и И. Фабриканта. У них отсутствовала "большевистская страстность", допускались схематизм, отвлеченность и отсутствие связи с решениями ХIХ съезда КПСС.131По мнению проверявших, не были насыщены глубоким содержанием и не пронизаны духом воинствующей партийности лекции в Минской, Молодеченской, Барановичской и Гродненской областях республики. Особой критике подвергались пропагандисты, которые не делали акцент в своих выступлениях на происках сионизма, вероломстве еврейских националистов, "Джойнте" как орудии американской разведки и пр.
...
Завершение кампании
...
Вывод
Таким образом, в конце 1952 и начале 1953 гг. была предпринята новая попытка антиеврейской кампании в СССР. Это была тщательно спланированная акция. Тот факт, что в её основу была положена юдофобия, свидетельствует, что остальные средства давления и устрашения были уже использованы режимом. В отличие от предыдущей кампании борьбы с космополитизмом 1946-1949 гг., когда слово "еврей" почти не упоминалось, а казнь руководителей Еврейского Антифашистского Комитета, ведущих деятелей еврейской культуры СССР в августе 1952 г. хранилась в тайне - шельмование евреев с января 1953 г. стало открытым. Январь-март 1953 г. были для евреев ужасными, они жили в атмосфере подозрительности и ненависти, в постоянном страхе за себя и своих детей. Короткий период между концом второй мировой войны и смертью Сталина оказались для них временем глубочайших потрясений. Многим пришлось пережить резкий переход от страданий и шока Катастрофы, от иллюзий восстановления национальной жизни и даже свободную самоидентификацию с еврейским государством - к болезненному разочарованию, открытой антисемитской кампании. Эта затронуло не только тех, кому было присуще еврейское самосознание, но и евреев, которые уже были почти ассимилированы. Пример Белоруссии наглядно показывает, как именно в эти годы был использован мощный пропагандистский аппарат государства (периодическая печать, радио, устная агитация и пр.), настраивавший общественное мнение. Заранее были пресечены все попытки усомниться в подлинности Сообщения ТАСС от 13 января 1953 г., заступиться за обвиняемых, а в их лице и евреев вообще. Внутренняя ситуация в СССР не позволяла говорить о презумпции невиновности. Подавляющее большинство выступавших на организованных властями массовых митингах, собраниях и лекциях, требовало наказания "заговорщиков", массовых увольнений с работы с последующей депортацией для остальных евреев. Условия для расправы, практически, были уже созданы, объяснение причин найдено, почва подготовлена, силы погромщиков обозначены. Оставалось только дать сигнал, но его не последовало. Началу репрессий помешала смерть диктатора, в противном случае, трудно предположить, что могло бы остановить беду.
Опубликовано:
Л. Смиловицкий, «Дело врачей» в Белоруссии: политика властей и отношение населения (январь – апрель 1953 г.): Репрессивная политика советской власти в Беларуси, Сборник научных работ. Вып.2, Минск 2007 г., с. 269-314.
Библиография и источники:
...