"Вас просят зайти в горсовет, комната 23, с 9 до 11 часов утра, в связи с рассмотрением вашей просьбы".
Эту повестку из Вильнюсского горсовета я получил в начале сентября 1940 года, через несколько месяцев после того как Советский Союз подчинил своей военной и политической власти Литву, Латвию и Эстонию. Эти три небольших прибалтийских государства оказались в сфере влияния Советского Союза, согласно договору между гитлеровской Германией и СССР, подписанному в 1939 году Риббентропом и Молотовым. В период между разделом Польши и падением Парижа Москва ограничивалась "военными базами", сданными в аренду правительствами Таллина, Риги и Каунаса. Эти правительства были явно антикоммунистическими, но в переходный период русские с демонстративным педантизмом соблюдали принцип невмешательства во внутренние дела "хозяев баз". Литве Москва даже преподнесла замечательный национальный подарок. Около двадцати лет литовцы мечтали о Вильно, древнем городе короля Гедимина, который они называют Вильнюсом. Из-за этого Вильно-Вильнюса (евреи его называли Иерушалаим де-Лита, Литовским Иерусалимом), захваченного поляками сразу после Первой мировой войны, Литва разорвала дипломатические отношения и все другие связи со своим более мощным соседом Польшей. Каунас был объявлен временной столицей, и веру древнюю в скорое возвращение в вечную столицу — Вильнюс, поддерживали в сознании молодежи и народа книги, учебники и огромные красочные картины, которыми были увешаны стены каждого вокзала, каждого общественного здания.
Менахем Бегин "В белые ночи"
Через несколько месяцев, по повестке. Никто Бегина не расстрелял немедленно. Напротив, тем, что арестовали и увезли, спасли от страшной смерти.
Вот из воспоминаний двоюродной сестры моей матери Ривки. Она в Вильно училась в гимназии иври. Т.е. они все там были сионисты. Никто их не расстрелял. Заставили перейти на идиш.
Война началась 1 сентября 1939 года. Через 2 с половиной недели русские договорились с немцами. Немцы оккупировали половину и русские оккупировали половину. Вошли. Вошли и сказали: «Мы здесь» Что такое Россия я не должна рассказывать. 3 или 4 недели занятия в школе не проводились, поскольку была война. Потом школу вновь открыли. Это была школа иври. Обучение проводилось на иврите. Языки да, мы учили польский. География и общую историю учили на польском. Все остальные предметы на иврите. На переменках разговаривали только на иврите. Никаких других языков. Идиш я никогда не учила. Я знаю идиш, поскольку дома говорили на идиш. А теперь представь себе, что было запрещено говорить на иврите. И мы должны были перейти на идиш. Мы не знали как вообще приступить к этому. Мы продолжали говорить на иврите между собой, поскольку ученики были те же. В один прекрасный день пришёл политрук. Со всеми медалями. Я его помню даже сейчас. Он обратился к нам через переводчика – кто у нас понимал по-русски? Никто не знал русский. Русский знали только те, кто вернулся из России, как мои родители. Во время войны (1МВ) они были в Ростове. И они вернулись.
Теперь представь себе – когда этот «политрук» пришёл в класс, никто не понимал, что он говорит. Поэтому был переводчик. И что он сказал? Что если кто-нибудь из нас знает, что кто-либо в его доме, даже если это родители, (они привыкли, что все живут в одной комнате и они думали, что и у нас живут также) буржуй или он против режима, чтобы не стеснялся, и рассказал, и тогда мы его примем в комсомол. Это совпадало с тем, что рассказывала бабушка которая жила там ещё до моего рождения.
Вся лапша которую литовцы навесили адептам своей гнусности, что б оправдать собственное мародёрство и живодёрство не стоит обсуждения.