Наш Ильич

[erushalmy]

Дни поминовения Рабина
превратились в ярмарку тщеславия

Дан Шавит

Сейчас, когда мероприятия, посвященные десятилетию со дня убийства Ицхака Рабина позади, самое время выяснить, каким же именно образом формируется "коллективная память" об этом человеке. Прежде всего, обратим внимание на то, на какие чувства делается упор в связи с самим фактом случившейся трагедии.
Не секрет, что политическое убийство не является патентом Игаля Амира. В истории человечества такие трагедии бывали нередко. Однако нигде в мире не существуют церемониальные мероприятия подобные тем, которые проводятся в Израиле каждый год в ноябре - в годовщину гибели Ицхака Рабина.
Так не поминают ни Джона Кеннеди и Мартина Лютера Кинга в США, ни Индиру Ганди в Индии, ни других погибших политических лидеров. В этих странах, так же как и у нас, убийца был гражданином той же страны, что и погибший. Но в Соединенных Штатах никто не закатывает глаза вверх, причитая каждое утро и каждый вечер: "Как же американец посмел убить американца?".
И действительно ли, как любят повторять сейчас, "никогда раньше еврей не поднимал руку на еврея"? Или может быть, убийства, совершаемые у нас на уголовной или на бытовой почве, менее ужасны, чем убийства политические? Другими словами, чья кровь все-таки "более красная"?
Похоже, что в рассматриваемом нами случае израильское общество склонно, как обычно, к чрезмерной драматизации случившегося, а также грешит отсутствием пропорций, которое порой граничит с дурновкусием. Это заметно, хотя бы, по частоте употребления слова "подстрекательство", которое постоянно упоминается в связи с событиями, предшествовавшими убийству Рабина. Однако в любом политическом споре присутствуют элементы "наезда" на неугодного оппонента, которые при желании можно трактовать как подстрекательство.
В качестве примера можно привести хотя бы пропагандистскую кампанию левых сил, которую они развернули против Ариэля Шарона во время Ливанской войны 1982 года. "Обмен любезностями", который происходил совсем недавно между сторонниками и противниками плана размежевания, также был полон высказываниями, которые вполне подпадают под расширенное толкование термина "подстрекательство". Как ни тяжело об этом говорить, но главной причиной гибели покойного премьер-министра был грубый просчет тех, кто отвечал за организацию его охраны, а не что-либо другое.
Разумеется, сам по себе день национального траура необходим. Но все же трудно принять как должное столь непропорционально раздутое по масштабам выпячивание факта убийства одного человека в такой стране как Израиль, где столь многие граждане оплакивали и оплакивают гибель своих родных и близких. Разве менее трагична гибель молодого солдата, который еще фактически не начал жить - даже для тех, кто не знал его лично?
Однако когда тысячи детей, подростков и взрослых людей дружно плачут перед объективами телекамер по поводу гибели политического лидера, с которым никто из них не был близко знаком, могут возникнуть сомнения в искренности их скорби.
Не меньше вопросов вызывает и постоянное упоминание словосочетания "наследие Рабина". При всем уважении к личности погибшего, он не отличался глубиной взглядов по широкому спектру вопросов, а иногда попросту демонстрировал поверхностное мышление. Все, что принято называть "наследием Рабина", можно без труда сформулировать двумя-тремя предложениями общественно-политического содержания. Покойный премьер не оставил после себя каких-либо фундаментальных трудов или речей, отличающихся оригинальностью подхода к рассматриваемым проблемам.
Насколько известно, Ицхак Рабин не проявлял также какого-либо заметного интереса к культуре и искусству, и его взгляды в этом вопросе были достаточно тенденциозными. Так какой же смысл сегодня говорить об увековечивании "наследия Рабина" при помощи возведения гигантских "дворцов культуры" его имени?
Логично предположить, что если бы сам покойный премьер мог видеть всю шумиху, поднятую вокруг его имени, он был бы весьма удивлен. Скорее всего, он попросил бы существенно уменьшить размах церемониальных мероприятий, так как по своему характеру Рабин был достаточно простым и скромным человеком.
Сегодняшние траурные мероприятия выглядят фальшивыми, преувеличенными, непропорционально раздутыми и в чем-то напоминают популистский "китч". Необходимо помнить, что Ицхак Рабин был убит по сугубо политическим причинам. Само по себе это, конечно, ужасно и, как любое политическое убийство, заслуживает всяческого осуждения.
Однако не стоит превращать очередную годовщину смерти Рабина в "ярмарку тщеславия", в ходе которой ее участники как будто соревнуются в том, кто кого превзойдет в выражении скорби, восхвалении качеств погибшего (которые порой и не были ему свойственны), а также в осуждении тех, кто повинен в смерти премьера.
Нет никакой необходимости в возведении гигантских и весьма дорогостоящих монументов в память об Ицхаке Рабине, не стоит называть его именем улицу или площадь в каждом провинциальном городе и исполнять одни и те же песни в его честь на специально организованных музыкальных вечерах.
Тем более что, как мы уже говорили, сам погибший премьер был весьма далек от музыки. И, наконец, вряд ли разумно позволять полностью монополизировать память об Ицхаке Рабине только членам его семьи, которые, по известным причинам, не могут быть объективными.

(Автор – известный израильский писатель)

"Гаарец", 13.11.2005